© Перевод А. Гончарова

   Юбилей

Программа ежегодного праздника была отработана давно и пересмотру не подлежала.

В этом году торжество намечалось в доме Уоррена Мура, поэтому его жена и дети без возражений уехали к бабушке, предоставив дом на весь вечер ему.

Мур иронически улыбнулся и осмотрел комнату. Только энтузиазм Марка Брэндона поначалу сохранял традицию, но потом он и сам привык возвращаться к этим давним событиям. Возраст, наверное, поспособствовал. Он подумал, что двадцать лет — немалый срок. За это время он отрастил животик, а волос, наоборот, поубавилось. Но самое неприятное, он стал давать волю сантиментам.

Но, как бы там ни было, поляризационная пленка на всех окнах была настроена на полную темноту, а сами окна — плотно зашторены. Светились только отдельные полоски на стенах, имитируя плохое освещение тогда, сразу же после катастрофы.

На столе была разложена еда для космонавтов — в тубах и батончиках — для дополнения единственной непочатой бутылки «Джабра экстра», сверкающей переливами зеленого. О, это был божественный напиток, для приготовления которого использовали такие занятные марсианские грибочки…

Мур посмотрел на часы. Брэндон должен скоро приехать, он никогда бы не опоздал на торжество. Правда, говорил по телефону как-то странно: «Уоррен, у меня сюрприз. Жди и смотри. Жди и смотри!»

Брэндон всегда казался Муру эдаким пареньком. Он оставался стройным и жизнерадостным, хотя и разменял сороковник. Сохранил способность искренне радоваться хорошему, и так же искренне огорчаться плохому. Его волосы уже седели, но, когда он быстро ходил взад-вперед, обсуждая высоким голосом какую-нибудь идею, Муру даже не требовалось закрывать глаза, чтобы в его воображении появился образ перепуганного паренька, мечущегося во чреве обломка «Серебряной королевы».

Прозвучал дверной сигнал, и Мур, не оборачиваясь, толкнул дверь.

— Входи, Марк.

В ответ прозвучал незнакомый голос, как-то нерешительно:

— Мистер Мур?

Мур быстро повернулся. Брэндон стоял на заднем плане и усмехался, явно наслаждаясь сценой. Другой человек стоял перед ним: коротенький, бочкообразный, довольно лысый, но с явным чувством собственного достоинства.

Мур ахнул:

— Майк Ши! Майк Ши собственной персоной!

Они рассмеялись и крепко пожали друг другу руки.

Брэндон добавил:

— Он нашел меня на работе. Помнил, что я работаю в Атомик Продакшн.

— Столько лет прошло, — сказал Мур. — Если я не ошибаюсь, ты был на Земле двенадцать лет назад?

— Он никогда не был на годовщине, — сказал Брэндон. — И что теперь? Он уходит на пенсию. В космос больше ни ногой, и поселяется в Аризоне. Приехал, чтобы повидаться, остановился на пару дней, а я был уверен, что на праздник. «Что за праздник?» — спрашивает.

Майк Ши кивнул, усмехнувшись:

— Он сказал, что вы придумали какой-то ритуал и празднуете каждый год.

— Именно так! — воскликнул Брэндон, — и это будет первый праздник, когда мы трое снова вместе, и это первый настоящий юбилей — двадцать лет, Майк. Двадцать лет с того момента, когда Уоррен разогнал наш обломок и доставил на Весту.

Майк Ши огляделся.

— А! Космическая еда! Ритуал, понятно. И джабра. Господи, двадцать лет прошло… Я всё помню. Вообще-то не думал, а вот теперь как вчера. А вы помните, что было, когда мы возвратились на Землю?

— Еще бы! — ответил Брэндон. — Речи, парады. Уоррен был единственным настоящим героем дня, мы постоянно говорили об этом, а никто не слушал. Помнить?

— В целом, да! — сказал Мур. — Первые три человека, выжившие в катастрофе космического корабля. Мы были так необычны, что заслуживали отдельного праздника. Я не могу понять это.

— Да, — воскликнул Ши, — А вы помните песни, которые про нас писали? «Не долетела наша «Королева» — вспышка справа, вспышка слева!..»

Брэндон подхватил куплет высоким голосом, а Мур присоединился в конце так громко, что даже портьеры слегка покачнулись.

— …На обломках «Ко-ро-лее-выы!» — проревели они в конце, истошно смеясь.

— Ну что, пора открыть джабру? — хмыкнул Брэндон. — По одному глоточку. У нас одна бутылка на всю ночь.

— Марк настаивает на стопроцентной подлинности, — добавил Мур. — Я не удивлюсь, если он попросит вылететь из окна и покружить вокруг дома!

— Неплохо бы! — подхватил Брэндон.

— А помните последний наш тост? — Майк Ши поднял стакан перед собой и процитировал: — «Господа, я хочу выпить за годовой запас отличной воды, которого мы только что лишились!» Три вусмерть пьяных бродяги, когда мы приземлились. Ну, мы были детьми. Мне было тридцать лет, и я думал, что уже состарился. А теперь, — его голос внезапно изменил тембр, — они уволили меня.

— Давайте выпьем! — сказал Брэндон. — Сегодня вам снова по тридцать лет, и мы помним день на «Серебряной королеве», даже если все про это забыли. Неблагодарные гады.

Мур рассмеялся:

— Что же ты хотел? Национальный праздник каждый год с дегустацией космической еды и распитием джабры?

— Послушайте, мы пока еще единственные люди, пережившие крушение космического корабля, и что теперь? Про нас все забыли.

— Забыли напрочь. Вначале-то всё было хорошо, популярность. Это ведь помогло карьере? Мы сейчас успешные люди, Марк. И Майк мог бы неплохо устроиться, если бы не рвался в космос.

Майк Ши усмехнулся и пожал плечами.

— В космосе мне нравится, и я ни о чем не жалею. А страховку я получил, и неплохую, теперь могу спокойно уйти на пенсию.

Брэндон добавил:

— Эта авария сильно навредила Транспейс. Страховку пришлось выплатить немалую. Но в те дни, все кто слышал о «Серебряной королеве», думали в первую очередь о Квентине.

— О ком? — спросил Ши.

— Квентин. Доктор Хорас Квентин, он был одним из тех, кто погиб тогда. Вы спросите кого-нибудь: «Помните тех трех, которые выжили?» и он уставится на вас: «Кого?».

— Не удивительно, — спокойно возразил Мур. — Понимаешь, Марк, доктор Квентин был одним из величайших ученых, а мы всего лишь песчинки в этом мире.

— Но мы выжили. Мы пока еще единственные люди, выжившие в космической катастрофе.

— Ну и что? Вот смотри, Джон Хестер тоже был на этом корабле, он был известным ученым. Не на уровне Квентина, но крупный специалист. Я был рядом с ним на последнем ужине, прежде чем этот чертов обломок врезался в нас. И просто потому, что Квентин погиб при этой аварии, смерть Хестера прошла незамеченной. Никто никогда не вспомнит, что Хестер погиб на «Серебряной королеве». Зато будут помнить Квентина. О нас тоже можно забыть, но мы хотя бы живы.

— Я вам вот что скажу, — вмешался Брэндон. — Мы потерялись снова. Двадцать лет назад мы пропали на Весте. А сегодня остаемся в забвении. Теперь мы снова вместе, потому что история повторяется. Двадцать лет назад Уоррен вывез нас на Весту. Давайте же сейчас решим эту новую проблему.

— Снова стать известными, ты это имеешь в виду? — отозвался Мур.

— Да конечно, почему бы и нет? Вы знаете лучший способ отпраздновать двадцатилетний юбилей?

— Не знаю, но как ты собираешься взяться за это дело? Я не думаю, что люди вообще помнят о «Серебряной королеве», за исключением Квентина, конечно. Для начала им придется напомнить об этой аварии.

Майк Ши пошевелился, и тень беспокойства прошла по его лицу.

— А знаете, кое-кто помнит «Серебряную королеву», — пробормотал он. — Страховая компания, например. Интересно, что вы об этом заговорили. Я был на Весте десять или одиннадцать лет назад и спросил, на месте ли обломок, на котором мы прибыли. «Кому он нужен», — ответили мне. Ну я и подумал, надену скафандр с реактивным ранцем и слетаю, посмотрю. На Весте такая сила тяжести, что не проблема. Но приблизиться к обломку не мог: его окружили силовым полем.

Брови Брэндона поползли вверх.

— Наша «Серебряная королева»? И зачем же?

— Я вернулся и спросил. Они не думали, что я полечу туда, и поэтому не предупредили. Они сказали, что это теперь собственность страховой компании.

Мур кивнул.

— Ну конечно. Компания вступила во владение, когда заплатила страховку. Я сам подписал документ, что отказываюсь от всех прав на спасенное имущество, и получил чек для выплаты компенсации. Вы сделали то же самое, я уверен.

— Но к чему это силовое поле? — спросил Брэндон. — Есть смысл в этой приватизации?

— Я не знаю.

— Этот обломок ничего не стоит, просто металлолом. Даже перевозка его не окупится, — сказал Ши. — Забавная вещь, кстати: они вылавливали другие обломки в космосе и складывали там же, на Весте. Целая гора накопилась. Я видел их, это просто мусор, искореженные части корпуса, вы же понимаете. Я расспросил тамошних спецов об этом, и они ответили, что космические корабли всегда старались привезти на Весту какой-нибудь выловленный неподалеку обломок, потому что страховая компания установила твердую цену на любую доставленную часть «Серебряной королевы». Капитаны, пролетающие мимо Весты, всегда искали то, на чем можно заработать. Когда я был там в последний раз и решил посмотреть на «Серебряную королеву» снова, ну, на то, что осталось, эта груда оказалась намного больше.

— Ты хочешь сказать, что они всё еще занимаются поисками? — воскликнул Брэндон. Его глаза блеснули.

— Я не знаю, как сейчас. Может, уже и нет. Но эта груда мусора оказалась больше, чем десять-одиннадцать лет назад, значит, тогда поиски продолжались.

Брэндон откинулся назад на стуле и скрестил ноги.

— Да, это очень странно, — заметил он. — Хитрая страховая компания тратит кучу денег на прочесывание пространства около Весты, пытаясь найти обломки аварии двадцатилетней давности…

— Возможно, они пытаются доказать, что была диверсия, — предположил Мур. — Хотя после того, как двадцать лет прошло? Они не вернут свои деньги, даже если докажут. Это дохлый номер.

— Возможно, они прекратили поиски несколько лет назад.

Брэндон энергично встал.

— А давайте спросим, — предложил он. — Есть в этом что необычное. Джабры у нас достаточно и праздник подходящий, чтобы поразвлечься.

— Само собой, — отозвался Ши, — но кого спросить-то?

— Мультивака спросим, — ответил Брэндон.

Глаза Ши округлились.

— Ах, Мультивак! Скажите, мистер Мур, у вас здесь есть связь с Мультиваком?¹

— Найдется.

— Эх, я видел раз, но всегда хотел иметь свой.

— Да ничего особенного, Майк, выглядит как обычная пишущая машинка. Это же не сам Мультивак, а только канал связи. Мало найдется людей, которые видели Мультивак вживую.

Мур даже улыбнулся при этой мысли. Он сомневался, встретит ли когда-нибудь в своей жизни кого-нибудь из тех, кто провел большинство рабочих дней глубоко в недрах Земли, обслуживая суперкомпьютер длиной в милю, который стал хранилищем всех фактов, известных человечеству, который управлял экономикой человечества, руководил всеми научными исследованиями, помогал принимать важнейшие политические решения и имел миллионы блоков в запасе, чтобы подключать их, когда требуется отвечать на отдельные вопросы людей. Единственное ограничение, которое существовало — не нарушать свободу частной жизни.

Все трое поднялись на второй этаж.

— Я думал установить у себя терминал Мультивак Лайт, для детей. Домашние задания и всё такое, — сказал Брэндон. И всё же я не хочу, чтобы это была дорогая и бестолковая игрушка для них. Как вы работаете с ним, Уоррен?

— Они сначала присылают мне вопросы. Если я не могу ясно на них ответить, они не передают запрос Мультиваку.

Терминал Мультивака был действительно похож на пишущую машинку, с некоторыми дополнениями.

Мур настроил параметры, с помощью которых его часть сети соединилась с всепланетной сетью,² и сказал:

— Послушайте. Я против всего этого и занимаюсь этим только потому, что у нас годовщина, и еще потому, что я слишком любопытный осел. Теперь подскажите мне, как я должен сформулировать вопрос?

— Просто спросите, — ответил Брэндон, — разыскивает ли страховая компания Транспейс в районе Весты обломки «Серебряной королевы»? Тут возможен только ответ «да» или «нет».

Мур пожал плечами и набрал вопрос на клавиатуре.

Ши не сводил с него взгляда.

— Как Мультивак ответит? — спросил он. — Голосом?

Мур рассмеялся.

— О, нет. Я не стал бы тратить такие деньги. Эта модель просто печатает ответ на ленте, которая выходит через эту прорезь.³

Короткая полоска ленты действительно вылезла наружу, пока он говорил.

Мур оторвал ее, прочитал и сказал:

— Ну, Мултивак говорит «да».

— Ха! — закричал Брэндон. — Я так и знал. Теперь спросите почему.

— Но это глупо. Такой вопрос, очевидно, нарушает тайну частной жизни. Мы просто получим ответ: укажите причину.

— Спросите, а там будет видно. Они же не засекретили поиск обломков. Возможно, они и причину не будут скрывать.

Мур пожал плечами. Он отстучал на клавиатуре: «Почему страховая компания Транспейс занимается поисками обломков «Серебряной королевы», как было указано в предыдущем вопросе?»

Ответ на ленте появился почти сразу: «Укажите причину, по которой вы запрашиваете эту информацию».

— Хорошо, — спокойно сказал Брэндон. — Сообщите ему, что мы — трое оставшихся в живых после аварии, а значит, имеем право знать. Давайте, спросите.

Мур молча напечатал вопрос и сразу получил новый ответ: «Причина недостаточна. В ответе отказано».

— Я не понимаю, — сказал Брэндон, — какое право они имеют держать это в секрете.

— Это сам Мултивак, — объяснил Мур. — Он рассматривает доводы и решает, нарушает ли ответ закон о защите личных данных. Даже правительство не сможет нарушить это правило без решения суда, а суды по Мультиваку бывают примерно раз в десять лет. Ну и что ты собираешься делать дальше?

Брэндон отреагировал как обычно: вскочил и забегал по комнате.

— Хорошо, давайте подумаем, — сказал он. — Это наверняка что-то очень важное, что может окупить все затраты. Мы признали, что они не пытаются найти доказательства диверсии по прошествии двадцати лет. Но Транспейс ищет что-то, что имеет такую ценность, которая оправдывает все эти поиски. Теперь вопрос: что может быть настолько ценным?

— Марк, ты фантазер, — возразил Мур.

Брэндон даже не услышал его.

— Это не могут быть драгоценности, деньги или ценные бумаги, — принялся рассуждать он. — Их там не могло быть столько, чтобы окупить весь этот поиск. Даже если бы «Серебряная королева» была сделана из чистого золота. Но что могло быть еще ценнее?

— Марк, ты же не можешь заранее определить ценность, — сказал Мур. — Письмо может стоить одну сотую цента как макулатура, и при этом стоить сотни миллионов долларов для корпорации, в зависимости от того, что находится в письме.

Брэндон энергично кивнул головой.

— Именно так. Документы. Ценные бумаги. Теперь спросим себя, кто в этом рейсе скорее всего мог бы везти бумаги стоимостью в миллиарды долларов?

— Да как же это узнать?

— Как насчет доктора Хораса Квентина? А, Уоррен? Он — тот, о ком люди еще помнят, потому что он был важной персоной. Может, он вез с собой бумаги? Описание нового открытия, например. Черт побери, если бы я встретил его в том рейсе, возможно случайном разговоре он бы что-нибудь рассказал. Уоррен, а ты с ним встречался?

— Не могу припомнить. Не говорил. Возможно, я и встречал его, но не знал, кто он.

— Да, вы не могли его встретить, — подал голос Ши. — Мне кажется, я помню кое-что. Был один пассажир, который никогда не покидал каюту. Стюард говорил о нем. Он даже не выходил к обеду.

— И это был Квентин?! — спросил Брэндон, прекратив метаться по комнате. Он внимательно посмотрел на бывшего космонавта.

— Это, возможно, был он, — ответил Ши. — Я не уверен на сто процентов. Я уже не помню. Но это, должно быть, была важная шишка, потому что на космическом корабле только важным шишкам носят обед в каюту.

— И Квентин был важной шишкой в этом рейсе! — подытожил Брэндон. — Таким образом, он вез что-то в своей каюте. Что-то очень важное. Он что-то скрывал!

— Он, возможно, просто плохо переносил космический перелет, — сказал Мур. — Но вот правда…

— Ну-ну, — нетерпеливо произнес Брэндон. — Продолжай!

— Я говорил вам, — принялся вспоминать Мур, — что сидел рядом с доктором Хестером на последнем ужине. Он говорил, что хотел бы повидаться с Квентином в этом рейсе, но не получается.

— Конечно! — закричал Брэндон. — Потому что Квентин не выходил из своей каюты.

— Он не говорил этого. Мы завели разговор о Квентине, это да. Но что же он сказал? — Мур запустил руки в волосы, как будто стараясь помочь голове думать, оживляя память двадцатилетней давности. — Я не могу вспомнить точные слова, конечно, но это было что-то о Квентине, который очень любил театральные эффекты и, отправившись на научную конференцию на Ганимеде, Квентин даже не пожелал объявить тему своего выступления.

— Всё это очень похоже на правду! — Брэндон снова начал ходить по комнате. — Он сделал большое открытие, которое хранил в абсолютном секрете, потому что на конференции на Ганимеде рассчитывал устроить сенсацию. Он и не выходил из каюты, потому что, наверное, думал, что Хестер уговорил бы его рассказать. А Хестер смог бы, готов поспорить. Но когда космический корабль наткнулся на астероид, Квентин погиб. Транспейс провела расследование, что-то узнала об этом новом открытии, а потом решила, что, если сможет его заполучить, то окупит все вложенные средства. Таким образом, они получили права собственности на обломки космического корабля и охотились за ними. Бумаги Квентина всё еще где-то среди этих обломков.

Мур улыбнулся, как человек, всецело симпатизирующий другу.

— Марк, это красивая история. Целый вечер стоит того, чтобы поглядеть, как ты из ничего делаешь нечто.

— Так уж из ничего? Давайте спросим Мултивак снова. Я оплачу счет на него в этом месяце.

— Да ладно, я и сам оплачу. Ты же мой гость. Но если ты не возражаешь, я всё же хочу открыть нашу бутылку с джаброй. Пусть небольшой выстрел в желудок поможет тебе думать.

— Мне тоже, — робко заметил Ши.

Брэндон сел к терминалу. Его пальцы дрожали, когда он печатал: «Какими исследованиями в последний год занимался доктор Хорас Квентин?»

Мур возвратился с бутылкой и стаканами, когда был получен ответ. Он был длинным и по большей части состоял из ссылок на научные статьи в журналах, вышедших более двадцати лет назад.

Мур просмотрел его.

— Я не физик, но я так понимаю, что он интересовался оптикой.

Брэндон нетерпеливо покачал головой.

— Это всё, что издано. Но мы-то хотим узнать о том, что он не опубликовал.

— Мы ничего никогда не узнаем об этом.

— Страховая компания узнала.

— Это просто твои домыслы.

Брэндон помассировал подбородок дрожащей рукой.

— Дайте-ка, я задам Мультиваку еще один вопрос.

Он напечатал: «Сообщите имена и номера телефонов ныне здравствующих коллег доктора Хораса Квентина, которые работали с ним в университете».

— Откуда ты знаешь, что он работал в университете? — спросил Мур.

— Если нет, Мультивак скажет нам.

Ответ пришел. Он содержал только одно имя.

— Ты хочешь позвонить этому человеку? — спросил Мур.

— Именно так, — ответил Брэндон. — Отис Фицсиммонс, номер телефона из Детройта. Уоррен, ты позволишь?

— Будь как дома, Марк. Это всё еще часть нашей игры.

Брэндон набрал номер на телефоне Мура⁴. В трубке послышался женский голос. Брэндон попросил к телефону доктора Фицсиммонса и принялся ждать.

На том конце провода раздался высокий старческий голос:

— Слушаю.

— Доктор Фицсиммонс, — сказал Брэндон, — я представляю страховую компанию Транспейс, дело касается покойного доктора Хораса Квентина.

— Ради бога, Марк, — прошептал Мур, но Брэндон сделал резкое движение рукой. Пауза длилась так долго, что можно было подумать, что прекратилась связь, но вот старческий голос снова появился в трубке:

— Столько лет прошло, а вы снова об этом?

Брэндон щелкнул пальцами в неудержимом жесте триумфатора. Но заговорил мягко, даже с небольшой ноткой подобострастия:

— Мы всё еще пытаемся выяснить это, доктор, и было бы очень хорошо, если бы вы вспомнили какие-нибудь подробности по этому делу, что именно доктор Квентин, возможно, вез в том рейсе, что имело бы отношение к его последнему неопубликованному открытию.

— Слушайте, — Отис Фицсиммонс явно рассердился, — я ведь уже говорил вам, что не знаю. Я не хочу, чтобы меня беспокоили снова. Я не знаю, было ли что-то вообще. Он что-то говорил, тогда довольно туманно — о каком-то устройстве.

— О каком устройстве, сэр?

— Я же говорю вам, не знаю. Один раз он назвал его, и я вам об этом говорил. Можно подумать, что это так важно.

— Простите, сэр, но в наших отчетах названия нет.

— Но оно должно быть! Как же оно называлось? Ан... он... «оптикон», вот как.

— «Оптикон» или «Оптихон»?

— Не знаю и мне это не интересно. Теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое и не звоните больше. До свидания.

Голос в трубке всё еще что-то бормотал, когда связь прервалась.

Радости Брэндона не было предела.

— Марк, это было самое глупое, что ты мог сделать, — заметил Мур. — Ты выдал себя за другое лицо, а это незаконно. Этот старичок, если захочет, может создать тебе кучу неприятностей.

— Да с какой стати? Он уже забыл о разговоре. Но посмотри, Уоррен, Транспейс спрашивала его о том же. Он ведь сказал, что говорил об этом раньше.

— Ну хорошо. И что же мы теперь знаем?

— Мы знаем, — сказал Брэндон, — что устройство Квентина назвали «оптикон».

— Фицсиммонс не был в этом уверен. И, несмотря на это, пусть даже мы знаем, что специальностью Квентина была оптика, такое название, как «оптикон», нам ничего не говорит.

— Но и Транспейс ищет оптикон или документы, относящиеся к нему. Возможно, Квентин держал подробности в голове, а собой вез модель прибора. В конце концов, Ши сказал, что искали металлические предметы. Верно?

— В той куче было много металлического барахла, — согласился Ши.

— Они оставили бы это барахло в космосе, будь это документы. Таким образом, то, что мы хотим найти — прибор, который можно назвать «оптикон».

— Даже если все твои теории правильны, Марк, и мы ищем оптикон, теперь искать абсолютно бессмысленно, — заявил Мур. — Я не думаю, что хотя бы десятая часть обломков продолжает летать на орбите вокруг Весты. Скорость убегания на Весте ничтожная. Нам-то просто повезло, это был удачный толчок в нужном направлении и с нужной скоростью, и наш аварийный отсек перешел тогда на орбиту вокруг Весты. Остальное улетело в космос. И летает сейчас по всей Солнечной системе по самым разным орбитам вокруг Солнца.

— Они собирали детали, — напомнил Брэндон.

— Да, десять процентов, которые остались на орбите вокруг Весты. И это всё.

Но Брэндон не сдавался. Он медленно произнес:

— Предположим ЭТО было там, и они не нашли его.

— Может быть, кто-то опередил их?

Майк Ши рассмеялся.

— Мы были там, но ушли ни с чем, на наше счастье, — сказал он. — Кто-то еще?

— Правильно, — согласился Мур. — И если этот кто-то заполучил его, то почему хранит это в тайне?

— Возможно, он не знает, что это на самом деле.

— Тогда мы… — Мур запнулся и повернулся к Ши. — Что ты сказал?

— Кто, я? — Майк Ши явно не понял вопроса.

— Только что ты сказал, что мы были там. — Глаза Мура сузились. Он покачал головой, словно пытаясь собраться с мыслями, а затем прошептал: — Великая Галактика!

— Что такое? — напряженно спросил Брэндон. — В чем дело, Уоррен?

— Я не знаю. Я свихнусь от ваших теорий. Они настолько безумны, что я начинаю относиться к ним серьезно. Вы знаете, мы действительно забрали некоторые вещи с собой после аварии. Я имею в виду, кроме одежды и каких-то личных вещей. Во всяком случае, я забрал.

— Что?

— Когда я пробирался через обломки по корпусу отсека, в космосе, я помню, словно это было вчера, я забрал несколько вещиц и сунул их в карман скафандра. Я не знаю почему: я был, наверное, не в себе. Я сделал это без всякой цели. И затем, ну, в общем, я сохранил их. Сувениры, как я считаю. Привез их на Землю.

— Где они?

— Я не знаю. Мы переезжали с места на место, помните?

— Но ты же не выбросил их?

— Нет, но вещи действительно теряются, когда вы переезжаете.

— Если ты не выбросил их, они должны быть где-нибудь в этом доме…

— Если не потерялись. Я клянусь, не помню, что видел их за последние пятнадцать лет.

— Что это было?

— Одна из них — авторучка, — сказал Уоррен Мур. — Вспоминаю, это реально старинная вещь, там использовался чернильный картридж. Вторая, насколько я помню, маленькая подзорная труба, не более шести дюймов длиной. Вы понимаете, что я имею в виду? Подзорная труба?

— Это оптикон! — вскричал Брэндон. — Я уверен!

— Это просто совпадение, — сказал Мур, пытаясь оставаться спокойным. — Просто любопытное совпадение.

Но у Брэндона было другое мнение.

— Совпадение, как же! Транспейс не смогла найти оптикон на месте аварии, и она не смогла найти его в космосе, потому что ты нашел его раньше!

— Ты сошел с ума.

— Давай, мы должны найти эту вещь!

Мур вздохнул.

— Ну ладно, я посмотрю, может она еще здесь, но я сомневаюсь, что найду ее. Хорошо, давайте начнем с чердака. Логично поискать там.

— Обычно логика подсказывает место, где искать как раз и не стоит, — хихикнул Ши. Но, тем не менее, вся троица направилась наверх, на чердак.

На чердаке стоял затхлый запах, «аромат» неиспользованных вещей. Мур включил прибор для осаждения пыли.

— Я думаю, эта пыль копилась тут пару лет. Видите, как часто я бываю здесь. Теперь давайте посмотрим — если эта вещь здесь, то она среди того барахла, которое осталось у меня со времен холостяцкой жизни. Можем начать поиски отсюда.

Мур принялся копаться в пластиковых контейнерах, а Брэндон неотрывно смотрел через его плечо.

— О, посмотрите, — сказал Мур, — мой ежегодник из колледжа. Я был такой фанат в те дни, и это была реальная ошибка. Тем не менее, я заполучил и сохранил в этой книге запись голоса и фото каждого из наших выпускников. — Он нежно погладил обложку. — Можно поклясться, что там нет ничего, кроме обычных трехмерных фотографий, но каждая хранит запечатленный образ…

Он замолчал, наткнувшись на хмурый взгляд Брэндона, и сказал:

— Хорошо, буду искать дальше.

Он оставил контейнеры и открыл крышку тяжелого, старомодного кофра. Достал предметы из нескольких отделений.

— А это что? — воскликнул Брэндон.

Он показал на маленький цилиндр, который со стуком выкатился на пол.

— Я не знаю… — сказал Мур. — Да! Это ручка. Такие дела. А вот и подзорная труба. И, конечно, не работает. Они обе сломаны. По крайней мере, я думаю, что ручка сломалась. Что-то там внутри болтается. Слышите? Я понятия не имею, как ее наполнить, чтобы проверить. Чернильные картриджи не выпускают уже много лет.

Брэндон поднес авторучку к свету.

— На ней есть инициалы.

— Серьезно? Я что-то не помню.

— Они сильно потерты. Похоже на Д.К.К.

— «К»?

— Ну да, буква, которая должна обозначать фамилию. Эта авторучка, возможно, принадлежала Квентину. Семейная реликвия, а он хранил ее на удачу или из родственных чувств. Она, возможно, принадлежала его прадеду в дни, когда такие ручки были в ходу. Прадеда могли звать Джейсон Кнайт Квентин или Джуд Кент Квентин. Мы, кстати, можем проверить имена предков Квентина через Мультивак.

— Я думаю, нам стоит это сделать, — кивнул Мур. — Вот видишь, в нашей компании есть еще один чокнутый.

— И если это так, то получается, что ты взял ее в каюте Квентина. А значит, и подзорную трубу тоже.

— Вот, держи. Я не помню, что взял обе вещицы в одном и том же месте. Но и не думаю, что так же хорошо исследовал обломки снаружи.

Брэндон несколько раз повернул маленькую подзорную трубу, поднеся ее поближе к свету.

— Здесь никаких инициалов.

— А что ты ждал?

— Тут вообще ничего нет, только видно, что соединены две части.

Брэндон попытался просунуть ноготь в узкую канавку, окружающую подзорную трубу со стороны ее широкого конца. Попытался покрутить эту часть, но безуспешно.

— Как монолит, — сказал он.

Он поднес прибор к глазу.

— Не работает.

— Я же сказал тебе, что она сломана. Линз нет.

— Ничего удивительного, — вмешался Майк Ши. — Это после того, как астероид врезался в космический корабль.

— Значит, даже если это оптикон, — сказал Мур, который снова погрустнел, — нам от него никакой пользы.

Он взял подзорную трубу у Брэндона и потрогал пустые оправы.

— Даже непонятно, как тут крепились линзы, — сказал он. — Нет углублений, в которых они могли находиться. А значит… Да!!! — воскликнул он яростно.

— Что? — не понял Брэндон.

— Название! Как эта штука называется!

— Оптикон, ты имеешь в виду?

— А я не уверен, что оптикон! Фицсиммонс назвал эту трубу оптикон, и мы решили, что он сказал «оптикон».

— Ну да, сказал, — подтвердил Брэндон.

— Конечно, — отозвался Ши. — Я слышал это.

— Вы просто подумали, что слышали это. Он хотел сказать «аноптикон». Вы не понимаете? Не «оптикон», а «ан-оптикон».

— О, — протянул Брэндон. — И в чем разница?

— Огромная разница. «Оптикон» означает инструмент с линзами, но «аноптикон» имеет греческий префикс, который означает «нет». Слова греческого происхождения используют его для преобразования смысла. Анархия — без правительства, анемия — малокровие, а значит «аноптикон»…

— Без линз! — закричал Брэндон.

— Да! Квентин, наверное, работал над оптическим устройством без линз, и это может быть им, и оно, возможно, не сломано.

— Но вы ничего не видите, когда смотрите в него, — сказал Ши.

— Может, оно поставлено «на нейтралку», — сказал Мур. — Должен быть способ включить его.

По примеру Брэндона, он взял трубку в обе руки и попытался покрутить ее там, где кольцевая канавка обозначала соединение двух частей. Мур ворчал, пытаясь справиться с прибором.

— Не сломай, — сказал Брэндон.

— Он очень туго вращается. Или сам такой тугой, или заржавел. Мур прекратил свои потуги, нетерпеливо посмотрел на инструмент и приставил его к глазу. Он повернулся, отключил затемнение окна и посмотрел на огни города.

— Чтоб мне сгинуть в космосе, — выдохнул он.

— Что? Что? — воскликнул Брэндон.

Мур, не говоря ни слова, вручил Брэндону инструмент. Брэндон поглядел в него и выкрикнул:

— Это телескоп!

— Дайте-ка мне! — сразу отозвался Ши.

Они провели почти час, экспериментируя с прибором, превращая его то в телескоп, то в микроскоп, в зависимости от того, как были повернуты части относительно друг друга.

— Как это работает? — поинтересовался Брэндон.

— Я не знаю, — ответил Мур. Он подумал, а потом добавил: — Я уверен, что внутри него сконцентрированные силовые поля. Поэтому части так трудно повернуть. Будь этот прибор побольше, для переключения пришлось бы использовать специальный механизм.

— Хитро придумано, — заметил Ши.

— Это гораздо больше, — сказал Мур. — Готов поспорить, это новое направление в теоретической физике. Этот инструмент фокусирует свет без линз, а значит, можно концентрировать свет в более широкой области без какого-либо изменения фокусного расстояния. Уверен, что эта штучка могла бы заменить 12-метровый телескоп Цереры и с таким же успехом работать как электронный микроскоп. Кроме того, я не вижу хроматических аберраций, и, таким образом, этот прибор должен преломлять свет всех длин волн одинаково. Возможно, он может преломлять радиоволны и гамма-лучи. Возможно даже, гравитацию, если гравитация — тоже волны. Возможно…

— Стоит денег, наверное? — спросил Ши.

— Очень больших денег, если удастся выяснить, как он работает.

— Тогда мы ничего не получим, если учесть страховку Транспейс. Для начала придется посоветоваться с адвокатом. Мы ведь подписали документы, в которых отказались от всех прав на спасенное имущество? Ты заполучил эти вещи до того, как подписал бумаги. В этом отношении документ дает нам преимущество, ведь мы не понимали смысл того, что подписывали, верно? Возможно даже, это можно считать мошенничеством.

— На самом деле я не думаю, что таким прибором должна владеть частная компания, — сказал Мур. — Мы должны обратиться к государственным организациям. Если тут замешаны деньги…

Брэндон ударил обоими кулаками по коленям.

— К черту деньги, Уоррен, — воскликнул он. — Я имею в виду, что не откажусь от любых денег, которые они согласятся заплатить, но это не главное. Мы ведь снова станем известными людьми! Вы только представьте. Невероятное сокровище потеряно в космосе. Гигантская корпорация прочесывает пространство в течение двадцати лет, чтобы найти его, а всё это время прибор у нас, у нас, совершенно забытых. Затем, через двадцать лет, на юбилее, мы находим его. Если эта штука будет работать, если аноптика станет новой научной техникой, нас уже никогда не забудут.

Мур усмехнулся, затем начал смеяться.

— Правильно. Ты сделал это, Марк. Ты сделал то, что и хотел сделать. Ты спас нас от забвения.

— Все мы сделали это, возразил Брэндон. — Майк Ши снабдил нас необходимой информацией. Я разработал теорию, а у тебя был инструмент.

— Хорошо. Уже поздно, и жена скоро вернется, поэтому давайте начнем сразу же. Мультивак скажет нам, какое агентство подходит для этой проблемы и кто…

— Нет-нет, — сказал Брэндон. — Сначала ритуал. Заключительный тост юбилея, пожалуйста, и с соответствующим изменением. Ну как, Уоррен?

Он передал остальным початую бутылку джабры. Мур аккуратно наполнил три маленьких стакана точно до краев.

— Господа, — сказал он торжественно, — тост.

Все трое одновременно подняли стаканчики.

— Господа, выпьем за сувениры с «Серебряной королевы», которые были у нас раньше.

Примечания

¹ Рассказ А. Азимова «Юбилей» был написан в 1959 году. В 1960 году появился суперкомпьютер CDC 1604 (объем оперативной памяти 192 Кбайт, тактовая частота процессора 208 кГц).

² Интернет, в том виде, как мы его понимаем, появился в начале 90-х годов прошлого века.

³ Первая звуковая карта, Sound Blaster, была выпущена 30 лет спустя, в 1989 году.

⁴ Сотовый телефон стал доступен для потребителей через 25 лет, в 1984 году.